Большинство людей так или иначе задействовано в так называемом общественном производстве. Мы что-то там делаем, — полезное ли, бесполезное ли, — и нам за это платят. Эти деньги мы расходуем на свой и/или семейный быт, то есть воспроизводство себя и человеческого рода. Однако для многих из нас жизнь к этому не сводится: у нас есть еще какие-то свои собственные цели, задачи, желания, одним словом — программы, и для некоторых это — программы личного развития.
Фельденкрайз обращает внимание на то, что до определенного предела общество заинтересовано в развитии ребенка, в его обучении, — но только до момента, когда ребенок может стать «полезным членом общества». Общество совершенно не заинтересовано в дальнейшем развитии индивидов, — во всяком случае их большей части; есть какой-то узкий класс профессий, для которых развитие необходимо, но и тут общество заинтересовано в исполнении профессиональных задач, а вовсе не в многостороннем гармоничном развитии человека. Таким образом, собственное развитие индивида оказывается личным делом самого индивида.
Многие не считают это нужным и лишь ностальгически вспоминают, что, когда они учились в институте, вот там было интересно. А потом это стало просто неуместно.
Но есть те, кто намерен продолжать свое развитие. Культура развития, — хотя бы за счет высшего образования, более или менее доступного, да даже и за счет школьного образования, пока оно не испортилось окончательно, — эта культура в нашем обществе существует. Более того, существует представление о гармоническом развитии, — то есть развитии многостороннем, причем имеется в виду развитие не только внешних навыков и даже способностей (выучить 79 иностранных языков), а именно целостное развитие человека.
Многие, конечно, попадают в социальные ловушки (см. Три отстройки-1: отстройка от социума), подменяя внутреннее стремление к развитию движением по социальным лестницам производства и потребления. То есть планы и программы личного развития превращаются в программы достижения так называемого «успеха», что бы ни имелось под этим в виду. Однако в последнее время отмечается довольно массовая неудовлетворенность такой подменой.
Так или иначе, некоторым людям повезло (в соответствии с буддийской формулой) услышать про задачи и методы действительного развития, некоторым из них даже понять, о чем речь, а некоторым из понявших даже и начать двигаться в этом направлении.
Чтобы не примыкать к той или иной школе — психологической или эзотерической, а подойти к вопросу с более общих позиций, можно воспользоваться шредингеровским понятием негэнтропии. Любое функционирование неизбежно деградирует. В физике об этом говорит второй закон термодинамики, в психической и социальной действительности мы можем наблюдать это собственными глазами. Однако же Вселенная не пришла к тепловой смерти, и психика людей и социумы не распадаются. Чтобы деградация не приводила к полному прекращению функционирования, должно иметь место противоположное течение, которое Шредингер назвал «отрицательной энтропией», или негэнтропией.
Для того, чтобы человечество не деградировало, в нем должны быть какие-то люди, какие-то группы, какие-то сообщества, занимающиеся негэнтропийным, противоположным деградации движением, то есть — развитием в сторону все более тонкой организации. Большой социум, особенно сейчас, в эпоху глобального «социотрясения» (Б. Грушин) этого не может в принципе, потому что он занят исключительно проблемами собственного выживания. Следовательно, этим занимаются те люди, которые не являются функционерами большого социума. Это те люди, которым надо «чего-то другого». Понятно, что они как-то организованы, они откуда-то берут идеи для развития, техники, методы, программы, — это и является предметом нашего интереса.
Однако гармоническое развитие так или иначе должно принимать какие-то формы. И тут нужно сказать, что каждый волен находить себе те сферы и области развития, которые его привлекают, и двигаться по ним относительно свободно. Мир развитых существ и мир движения в сторону развития многообразен. Возможности человека многообразнее и шире, чем может представить себе наше с вами социальное тело, заключенное в клетку социальных необходимостей. Мир развития — это мир свободы.
Речь идет, — воспользовавшись термином Маркса — о развитии человеческих сущностных сил. Подходя к любым занятиям с этой меркой и с этой задачей, мы, даже занимаясь, например, созданием какого-нибудь современного направления в живописи, не отождествимся с этим целиком, а не забудем о том, что речь идет о нашем сущностном развитии. Тогда есть шанс, что двигаясь в разных предметностях, меняя их, переходя от одной к другой, мы будем находить, формировать, чувствовать развитие действительно своей сущности. И если справедливо предположение, что человеческая сущность — это нечто единое, то есть шанс, что там мы встретимся друг с другом.
Приняв идею сущностного развития как единственно достойной формы человеческого существования, мы, тем не менее, обнаруживаем себя в наличном социуме, с необходимостью платить деньгами за все, что нам необходимо, и платить своим временем и энергией за зарабатывание этих денег. Здесь возникает проблема управления ресурсами (см. Управление ресурсами), поскольку мы не можем избежать необходимости того или иного участия в функционировании, то есть поддержании собственного существования и существования социума во всех его аспектах. И если мы уже полагаем, что живем ради развития человеческих сущностных сил, то нам приходится эти вещи соотносить и взаимно увязывать.
Тут возможны разные стратегии. Одна из них — это, кому повезет, найти такие социальные службы, которые одновременно будут хотя бы до некоторой степени способствовать нашему развитию. Здесь тоже, конечно, приходится осуществлять тонкие и сложные соотнесения, выборы, идти на компромиссы.
Другая стратегия — это какая-то работа ради денег, которую люди стараются минимизировать: посчитать, какой минимум денег необходим, чтобы остальное время и энергию отдать собственному развитию. Между этими двумя краями — множество промежуточных случаев, потому что не бывает деятельности, которая бы совсем не могла способствовать развитию, так же как не бывает социально оправданной деятельности, которая была бы целиком направлена на развитие.
Впрочем, все начинающие работники негэнтропии не свободны от социальных амбиций, погруженности в те или иные предметности, то есть не свободны от той или иной степени вовлеченности во все эти ловушки. На нашем уровне развития это неизбежно. Однако эту вовлеченность можно ограничивать и регулировать. Не отрицая того, что кому-то из нас нужны, например, деньги в большем количестве, чем необходимый минимум на жизнь, кто-то из нас искренне озабочен своим социальным статусом и не готов отказаться от своих амбиций, кому-то ужасно интересно то, чем он занимается, и освободиться от предметного отождествления на этом этапе развития тоже было бы неправильно, — понимая все эти вещи, мы можем, тем не менее, свою захваченность этими ловушками более или менее регулировать.