Исследование лабиринта должно перейти в планирование выхода из него. Первым шагом на этом пути может быть постановка проблемы — той проблемы, решив которую человек перейдет на более высокий уровень существования. Из многих проблем, которые «закручивают» лабиринт, выбирается одна, которую человек действительно собирается решать и которая переведет его на другой уровень. В качестве варианта можно сделать предварительную прикидку по нескольким проблемам, чтобы в конце концов все-таки выбрать одну, на которой можно будет сосредоточить усилия.
Недовольство чем-то само по себе проблемой не является. Недовольство имплицитно подразумевает противопоставление какому-то желательному состоянию, но пока это состояние не определено явным образом, недовольство может порождать только жалобы. Описание желательного состояния не может сводиться к отрицанию наличного состояния, оно должно быть содержательным и позитивным. Создание такого описания уже само по себе может заставить человека увидеть ситуацию по-новому.
Разумеется, здесь речь идет не о фантазиях, а об описании состояния, в которое человек действительно хочет и может попасть и в котором хотел бы находиться. Например, если речь идет о смене работы, то в качестве цели должна быть описана работа, которую человек действительно хотел бы и мог бы выполнять или которой хотел бы и мог бы научиться.
Когда желательное состояние описано более или менее позитивно и реалистично, возникает вопрос, что мешает человеку туда попасть. Разворачивая ответ на этот вопрос, мы начинаем картографировать лабиринт.
Обычно картографирование начинается с внешних причин. Мешают обстоятельства, и мешают люди. Удивительным образом такие «помехи» суммируются и их «общий вес» создает иллюзию «неподъемности». Запутанные петли лабиринта нужно начать «расплетать», рассматривая каждую помеху по отдельности и находя несколько вариантов изменения в каждом обстоятельстве. Найдя варианты для каждой петли, можно проектировать путь по этим вариантам, который своей реальной выполнимостью может противостоять «суммарному» ощущению «неподъемности».
Поскольку, как уже упоминалось, лабиринт — это состояние сознания/психики, постольку внешние проблемы оказываются как-то связанными с внутренними, так что внешние изменения невозможны или бесполезны без тех или иных внутренних изменений (см. Практика экзистенциального выбора). В этом тексте речь пойдет об инициации внутренних изменений, то есть о постановке психотерапевтической проблемы.
Переход от внешних неурядиц к внутренним проблемам может осуществляться посредством вопроса: что нужно изменить в себе, чтобы справиться с тем или иным элементом лабиринта. Трансформация внешней проблемы в психологическую — это творческая задача, которая, как правило, имеет не одно решение. Из различных вариантов, — предложенных психотерапевтом или клиентом, — нужно выбрать такой (или такие), который вызывает у человека энтузиазм, а, с другой стороны, действительно решает проблему.
Имеет смысл обратить внимание на вопрос, кто должен измениться. Надежда изменить других часто является тормозом в изменении себя. Нереалистично предполагать, что другие люди будут меняться ради решения моей проблемы. Следовательно, меняться придется мне.
Мама Верочки — той самой девушки-лаборантки, на которую заглядывается наш Иван Тапочкин, — пришла однажды к психотерапевту жаловаться на свою дочку, которая учится на вечернем отделении университета. Мама хотела, чтобы дочка осваивала какую-нибудь полезную в жизни специальность — экономиста, на худой конец — бухгалтера, а дочка пошла на филфак изучать английскую литературу. Психотерапевт, посочувствовав этой маме, напомнил ей, что ввиду отсутствия Верочки он никак не может на нее воздействовать (даже если бы и хотел). И предложил поработать с самой мамой; она согласилась.
Оказалось, что в ситуации мамы есть три возможности. Первая: если мама недовольна выбором дочки и полагает, что это исправимо и в какой-то мере зависит от нее, мамы, то вопрос стоит так: в чем нужно маме измениться, чтобы дочка тоже могла измениться? Может быть, нужно стать более мягкой, терпимой и понимающей? Вторая возможность: если, подумавши, мама согласится с тем, что выбор дочки уже не изменишь, и от нее, мамы, это никак не зависит, то как ей нужно измениться, чтобы адекватно принять эту ситуацию?
Эти две возможности приблизительно соответствуют древней молитве, в одной из версий звучащей так: «Господи, помоги мне изменить то, что я могу изменить; дай мне силы вытерпеть то, чего я изменить не могу; и дай мне разум, чтобы отличить одно от другого».
Третья возможность касается коммуникации мамы с дочкой. Наверное, там что-то не устраивает их обеих, если они вот уже полтора года продолжают сражаться по поводу этой темы, нисколько не продвигаясь в обсуждении, но продолжая портить друг другу нервы. Это — тема взаимодействия в отношениях. Ключевым здесь является понятие интерфейса. Интерфейсом в межличностных отношениях, используя компьютерную метафору, можно назвать такую коммуникативную позицию, которой один человек по привычке развернут к другим людям. Иначе говоря, это набор коммуникативных средств, привычно определяющий взаимодействия людей независимо от их намерений.
Если Верочка привычно повернута к маме гримасой «бунтующего ребенка», — это ее интерфейс. Если мама Верочки, принимая эту игру, привычно корит ее за непослушание, разыгрывая «рассерженного родителя», это тоже интерфейс. И взаимодействуя в рамках этих интерфейсов, эти женщины вряд ли сумеют договориться.
Итак, понятно, что меняться нужно самому человеку, который ищет выхода из своего лабиринта. Переводя внешнюю проблему в проблему внутренних изменений, нужно описать желательное состояние, отвечая на вопрос, что — какие свойства, особенности, паттерны поведения, установки и т.п. — нужно изменить, чтобы адекватно справляться с теми элементами внешней ситуации, на которых мы сконцентрировались. Как уже говорилось, тут нужно получить позитивное и содержательное описание такого поведения в определенной ситуации, при котором человек чувствовал бы себя комфортно, уместно, приятно, осмысленно и т.п. Возможно, что у человека есть опыт такого поведения в других ситуациях, и нужно его лишь перенести в данную. Возможно, он мог почерпнуть такие представления из книг или фильмов, или наблюдает у людей вокруг себя. Возможно, что придется сконструировать такое состояние и потом к нему «пристроиться».
Есть также системный аспект проблемы: все элементы старого состояния должны найти место в описании нового, желательного состояния. Иван Тапочкин, как мы помним, не решается поговорить с начальником о неувязках, которые находит в своей работе. Стеснительность, конечно, должна быть преодолена. Но столь же неудовлетворительным оказалось бы поведение, когда Иван позволял бы себе дергать начальника по каждому поводу. Наверное, стеснительность выполняла в поведении Ивана важную — контрольную — функцию (см. Функциональный анализ субличностей), и когда она будет преодолена, эту функцию нужно выполнять каким-то иным образом. Кроме того, — это тоже важный момент необходимой трансформации, — Ивану нужно найти правильные формы для такого разговора.
Это приводит нас к еще одному аспекту постановки проблемы — к контексту (ср. Фрейм как контекст понимания). Картографируя лабиринт и концентрируясь на выбранной проблеме, мы уже в значительной мере выявили этот контекст, но теперь нужно собрать это с точки зрения самой проблемы. Что будет способствовать, а что будет мешать разрешению проблемы? Как отнесутся окружающие люди к переменам, которые будут происходить в человеке? Как отнесутся они к может быть необходимому переходному этапу, отделяющему желанное адекватное состояние от сегодняшнего?
Кроме внешнего контекста есть еще и внутренний. Человек, как мы знаем, не един (см. Разделение субличностей). Некоторые его субличности жаждут перемен, другие равнодушны к ним, но могут найтись и такие, которым перемены совершенно не нужны. У Ивана Тапочкина в отделе есть, например, девушка, которая постоянно грызет ногти и очень хотела бы избавиться от этой дурной привычки, но когда она пошла к психотерапевту, выяснилось, что определенная ее субличность занята тем, чтобы, делая себя уродливой, избегать грязноватого сексуального интереса отчима. И с этим тоже придется считаться. Возможно, в лабиринте этой девушки выход состоит в том, чтобы разъехаться с родителями, а потом уже решать остальные проблемы.
И, наконец, постановка психотерапевтической проблемы завершается вопросом, действительно ли человек собирается решать эту проблему. Мы уже упоминали, что на определенной стадии может быть полезным прикинуть нескольких возможных выходов из лабиринта, чтобы потом выбрать тот, который будет реализовываться. Проблема может быть хорошо проработана в уме, но оказаться не актуальной. Естественно, что при этом ничего не произойдет. А чтобы проблему действительно решать, помимо плана действий нужна воля и готовность эту волю пустить в дело.