Личность можно понимать как своеобразную надстройку над Эго и соответствующей ему Самостью — надстройку, появляющуюся и проявляющуюся в особой ситуации, в которой Эго не в состоянии управлять поведением, а Самость не может ответить на вопрос, «кто же я здесь такой».
Начнем с примера, в котором необходимость такого выбора становится вполне очевидной. Заодно этот пример покажет нам, каким образом во вполне обыденной жизни «простого человека», без участия философского пугала «пограничных ситуаций», складывается ситуация экзистенциального выбора.
Знакомый нам Иван Тапочкин (см. Лабиринт жизни), муж своей жены, отец любимой дочки, все еще сотрудник Отдела анализа дополнительной информации Мосгазводопрома, решился-таки познакомиться с приглянувшейся ему девушкой из соседнего отдела, влюбился в нее, и начался у них роман. Он приносит Верочке цветы, красиво ухаживает, не забывая, впрочем, рассказывать дочке сказку на ночь, ходить по выходным на рынок за картошкой и на праздники дарить подарки жене. Все довольны: жена — тем, что «оживший» (а также чувствующий себя виноватым) муж больше помогает по дому и возится с дочкой; Верочка — оказываемым ей вниманием; сам Иван просто сияет, настолько хороша стала его жизнь. Пока ничего не приходится выбирать: адюльтер, как нетрудно показать, является неотъемлемым атрибутом современного брака.
Но любовь, как заметил антисоветский классик, подобна велосипеду: чтобы не упасть, ей нужно довольно быстро двигаться вперед. После какого-то институтского вечера с шампанским Иван и Верочка оказываются в интимной ситуации. Через некоторое время Верочка, смущаясь и краснея, сообщает, что она беременна. И спрашивает, что ей делать.
И вот тут Иван Тапочкин оказывается в ситуации выбора. Он влюблен в Верочку и какой-то частью своей души как бы даже и рад ее беременности. Но ведь он — муж своей жены и, более того, отец своей дочки. Как влюбленному мужчине ему следует бежать за цветами, а потом, вместе с Верочкой, в ЗАГС. Однако же сначала ему необходимо — без Верочки — оформить в том же ЗАГСе развод с женой. При этом, вспомнив, что он — муж своей жены, он оказывается перед необходимостью строго поставить Верочку на место: «Поиграли и будет». Два человека, до этого жившие в Иване Тапочкине независимо друг от друга и как бы друг друга не замечавшие, приходят в столкновение.
Иван Тапочкин заметался.
Здесь мы вполне наглядно обнаруживаем, что человек не един, а «состоит» из различных субличностей (см. Разделение субличностей). Одна субличность Ивана Тапочкина выступает в роли мужа и хорошо умеет вести себя в этом качестве. Другая субличность выступает в роли любовника, и в этом качестве она тоже оказывалась до сих пор вполне успешной. Действительности, в которых существуют эти субличности, не пересекаются: как-бы-одновременное существование Ивана Тапочкина в качестве мужа и любовника возможно как раз потому, что, будучи с женой, он закрывает глаза на свои «маленькие шалости», а как любовник он с большой охотой забывает свою семейную жизнь как некстати приснившийся сон.
У Берна это психологическое явление схватывается в понятии «эго-состояний», и из его текстов очевидно, что эго-состояния для него психически более реальны, чем «сам человек». У Гурджиева это называется «множественностью я». Разделенность этих многих «я» описыается у него метафорой буфера, смягчающего толчки вагонов друг о друга до такой степени, что эти толчки не нарушают сон пассажиров.
Но вот «буфер» не сработал: создалась ситуация, в которой две действительности пришли во взаимодействие. Впрочем, только Личность, живущая в этих действительностях, может удерживать их пересечение (последнее можно принять как ad hoc определение личности). До-личностная структура психики будет стремиться «соскользнуть» в одну из трудно совместимых действительностей, и «отработать» игнорирование другой (других). Может же быть и так, что Ивану Тапочкину давно надоела его жена, и он только и искал предлога, чтобы с нею расстаться. И вот предлог находится: зачатому ребенку нужен отец, и это настолько очевидно для Ивана Тапочкина, что никакого выбора не требуется. Или, наоборот, интрижка с Верочкой Ивану наскучила, и он хочет ее прекратить. Для него очевидно, что беременность Верочки его не касается, и он говорит: «Это твои проблемы, оставь, наконец, меня в покое», — да так сурово, что совершенно невозможно поверить, что это он месяц назад дарил ей букеты роз. Здесь ситуация выбора тоже не возникает.
Только если по каким-то внутренним причинам Иван Тапочкин чувствует, что не может расстаться ни с женой, ни с любовницей, что ему необходимо быть отцом и старшей дочке, и новому, еще не родившемуся ребенку, то есть что он, — переходя на теоретический язык, — как личность не может «отпустить» ни одну из этих действительностей, — только при этом условии ситуация выбора начинает существовать.
Это виртуальная ситуация, которая поддерживается личностью и в которой, собственно, личность только и проявляется, поскольку в прочих, «гомогенных» ситуациях та или иная субличность справляется сама. В каждой из отдельных действительностей, в которых живут субличности Ивана Тапочкина, они имеют определенный способ поведения, им нечего выбирать. Но ситуация в целом сложилась таким образом, что необходимый способ поведения в одной из частичных действительностей несовместим с поведением, требуемым другой частичной действительностью. Как позже сказала Верочка, утешая вконец запутавшегося Ивана, «как ты ни поступи, ты все равно — подлец».
(На лекции, где автор приводил этот пример, один слушатель спросил, является ли последняя формула необходимым признаком экзистенциального выбора. Автор в ответ пробормотал нечто скорее отрицательное.)
Ситуация экзистенциального выбора как целое совершенно уникальна, она не предусмотрена и в принципе не может быть предусмотрена ни общекультурными нормами, ни внутренними субкультурами отдельных субличностей. В этой ситуации Эго (то есть внезапно разделившиеся и противопоставленные друг другу субличности) не имеет заранее известного способа поведения.
Пока человек находится на вершине системы разных, однако ставших благодаря его положению совмещенных-но-несовместимых действительностей, необходимость выбора у него уже есть, а возможности выбора еще нет. Если бы хотя бы одна из наличных, участвующих в деле субличностей могла решить задачу, она бы ее решила, и ситуация выбора бы не сложилось. А коль скоро она наличествует и поддерживается личностью, ее решение — не дело Эго.
В своих метаниях в поисках выхода из сложившейся ситуации Иван Тапочкин выбирает не только то, как он будет жить в последующие годы, — он выбирает себя (ср. Поступок). Именно в этом и состоит роль личности в общем «раскладе» психики — в ситуациях, когда выбор необходим и возможен, выбирать свой дальнейший образ жизни и, главное, выбирать себя.
Таким образом, для того, чтобы быть личностью, ситуацию выбора нужно удерживать. Однако жизнь течет во времени, и, удерживая ситуацию выбора, в конце концов, нужно этот выбор делать. А сделанный выбор потом еще и осуществлять и отвечать собой за то, что из этого получится.
Технически выбор осуществляется за счет распредмечивания и перепредмечивания составляющих ситуации, в которой личность оказывается (ср. Работа с интроектами). Ивану Тапочкину придется пересмотреть свои представления о браке, семье, отцовстве и пр.
Суть дела состоит в том, что, пересматривая свои представления и формируя те, на которые человек сможет описаться в решении жизненных коллизий, он выстраивает свое «твердое Я» (по Боуэну), свою истинную личность, способную перерасти в полностью развитую Индивидуальность.