В самом общем виде, говоря о проекции, мы имеем в виду невротический механизм, посредством которого человек, имея дело с другими людьми (или животными, или даже предметами), накладывает на них, как на экран, какие-то свои представления, особенности, потребности и пр.,— самим по себе этим людям (или этим предметам) не свойственные.
Более конкретно термин «проекция» может подразумевать три довольно разных психических механизма: во-первых, проецирование своей «тени»; во-вторых, проецирование того, что в психоанализе называется «объектными отношениями»; и, в-третьих, можно говорить о проецировании мифологем семейных отношений, шире — вообще отношений общинного (см. Община и социум) типа: кто кому кто, например, «мама-дочка» или «соотечественник на чужбине».
(1) Начнем с тени.
Психика устроена таким образом, что для того, чтобы уважать себя, чувствовать себя достойно (ср. Чувство собственного достоинства), большинство людей вынуждено не замечать некоторую часть своих свойств, которыми они на самом деле обладают (или, лучше сказать, которые обладают ими). Все то, что человек в себе не принимает, в юнгианской аналитической психологии принято называть «тенью».
Не замечая собственные неприемлемые для себя качества (как ни странно, не только «отрицательные», но иногда и «положительные»), люди нередко переносят их на какие-то экраны вокруг себя: на «людей вообще», говоря, например, что «люди злы», или на каких-то конкретных людей, будучи, например, уверенным, что «он меня ненавидит» или «она меня любит».
При этом человек дважды обманывает себя: во-первых, как во всякой проекции, он видит в других не то (или не совсем то), что есть в этих людях, а то, что он сам туда спроецировал, а, во-вторых, он не замечает в себе того, что спроецировал в других.
Психический механизм здесь следующий: психика, как правило, распространяет (по принципу слияния) себя и свои свойства за свои пределы. Чувствуя себя каким-то, — например, жадным, — человек «естественно», автоматически предполагает, что «все такие». Но дальше вступает в дело самооценка, и если человек не хочет в себе это принимать, это вызывает желание считать, что «я-де не такой», за этим следует вытеснение — в отношении себя. Но предполагая, что «я не такой», человек продолжает других видеть «такими». Тень как бы падает на людей вокруг.
Это происходит с тем большей интенсивностью, чем более беспокоит человека то, чего он не хочет замечать сознательно и не может не замечать бессознательно.
«Экран» (то есть человек, на которого проецируется определенное свойство) при этом может вполне соответствовать проецируемому содержанию. Скажем, если проецируется такое качество, как злобность, «экран» может быть действительно злобным человеком. Тем более важно различать реальные и проецируемые качества в значимых людях. Проекцию можно узнать, в частности, по специфическим отрицательным эмоциям: проецируя собственную агрессивность на действительно «не мягкого» человека, проецирующий начинает его очень интенсивно ненавидеть за его «злобность».
У каждого из нас как правило достаточно объективной информации относительно людей, о которых мы выносим суждения. Чтобы проверить, не проективно ли наше суждение о человеке, стоит задать себе соответствующий вопрос, и тогда можно почувствовать «на вкус», где можно предположить реальность, а что скорее всего привнесено проекцией. Можно, конечно, сказать, что в какой-то степени любое восприятие проективно, но это уже софистика (или — в хорошем случае — теория), а практически важны реально обнаруживаемые в наблюдении и самонаблюдении феномены.
Технический прием, который позволяет этот механизм, во-первых, проработать, а во-вторых, использовать на пользу самопознания, состоит в следующем: когда ты очень определенно думаешь о ком-то что-то, примерь на себя. То есть, подумав, сказав что-то о ком-то, — как мы обычно это делаем, — и поймав себя на подуманном или сказанном, попробуй ту же самую фразу произнести, заменив «она» или «он» на «я», и честно посмотри, как эта фраза отзовется. Если, допустим, я говорю о ком-то, что этот человек суетлив, я могу попробовать сказать: «Я — суетлив?» — со знаком вопроса и посмотреть на себя в этом отношении честно. Честность требует не отклониться ни в ту, ни в другую сторону: с одной стороны, не отказаться увидеть нечто в себе, если оно есть, но, с другой стороны, не постесняться, не побояться, увидев, что нет, признать это.
Когда мы относимся к людям как к своим проекциям, в этом всегда присутствует определенного вкуса отрицательная эмоция. Мы, например, негодуем по поводу того, что в них есть нечто, что в себе признавать не хотим. А если это убрать и оставить чистый факт, то отношение к человеку сильно меняется. Возникает чувство, что мы все находимся в одной лодке — той самой, где присутствуют злоба, жадность, суетливость и многое другое, что нам не нравится, — и нам нужно как-то с этим обходиться, заменяя «благородное» (читай: невротическое) негодование на значительно более человечное понимание (см. Что такое понимание).
Много хороших примеров такого опыта можно найти в книге Энрайта «Гештальт, ведущий к просветлению».
(2) Как правило, разговор о проекции предыдущими соображениями (или чем-то в этом роде) и ограничивается. Между тем, есть еще две разновидности этого механизма, которые заставляют нас относиться к людям «необъективно», то есть видеть в них не то, что мы могли бы увидеть без проекции, и относиться к ним не так, как мы могли бы относиться к ним без проекции.
Так, проекцией можно считать установки, которые вызываются так называемыми объектными отношениями. В психоанализе этим термином называют видение в других людях объекта своих инстинктивных влечений. Влечение (ср. Исследование Зверушки-в-человеке) (фрейдовское trieb), как оно описывается в психоанализе, в своем устройстве имеет такую составляющую как «объект». Сексуальное влечение — это влечение к кому-то. Детскому инстинкту привязанности тоже нужен объект, к которому ребенок привязан: папа, мама, бабушка, няня. Это представление об объекте встроено в инстинкт. И эта составляющая инстинкта, представление об объекте, как лучик из фонарика, может накладываться — проецироваться — на людей вокруг, если они хотя бы до некоторой степени обладают подходящими свойствами. Скажем, для секса большое значение имеет типология, сексуальное влечение проецируется на типологически подходящих женщин и мужчин. Тогда этот лучик фонарика фиксируется, и человек воспринимает другого человек (на инстинктивном уровне) как объект своего влечения, и в этом участвует соответствующая психическая энергия. Надо сказать, что такого рода проекции составляют значительную часть психического взаимодействия людей. Сознательно или бессознательно, но это все время происходит. Мы друг друга так видим.
Помимо сексуального инстинкта следует остановиться на очень значимых для большинства из нас детско-родительских влечениях. Со стороны ребенка это, в частности, подробно описанный Джоном Боулби инстинкт привязанности. Ребенку инстинктивно нужен родитель, и «ребенок» внутри человека, если он не удовлетворен собственным родителем (что, как правило, имеет место), проецирует эту свою потребность на более или мене (чаще менее, чем более) подходящих людей вне себя. В отличие от сексуальных проекций, которые, в общем, повсеместно разлиты и вездесущи, проекция привязанности непостоянна, довольно индивидуальна, но вспыхивает и проявляется весьма интенсивно. С этим связано то, что в психоанализе называется перенос: Внутренний Ребенок, ищущий себе папу, маму, няню или бабушку, однажды находит в окружении кого-нибудь, на кого осуществляет так называемый импринтинг (запечатление подходящего встреченного объекта в качестве биологически значимого для поведения). Что-то «сошлось», «щелкнуло», и дальше Внутренний Ребенок начинает видеть в этом человеке нечто вроде мамы, или папы, или няни. Это очень сильная привязанность, которая влечет людей, в большой степени определяя их отношения. Недостаточно известно, что Фрейд признавал возможность переноса не только по отношению к психотерапевту, как это постоянно происходит в жизни.
Проекция может быть как позитивной, так и негативной. Начальница по работе может представляться хорошей мамой, а может — плохой, руководитель группы может представляться хорошим папой, а может — плохим. И, соответственно, есть люди, у которых сильны родительские инстинкты, и они ищут себе «детей» и начинают этих «детей» окучивать и делать «своими детьми».
Проецирование на другого человека объектных отношений, то есть восприятие человека как объекта того или иного влечения, не будучи замеченным, отслеженным и «отработанным», сильно искажает наше восприятие. Яркий пример — характеристика женщины как «сексапильной». В устах кинорежиссера или кинокритика это может звучать как (более или менее) объективная характеристика актрисы. Но простой человек, будучи у-влечен красивой девушкой, может за проекцией своего влечения как бы не заметить, что эта девушка — самостоятельный человек с какими-то свойствами и особенностями. Так часто бывает с молодыми людьми (обоего пола, разумеется), когда уже после свадьбы они обнаруживают, что не имеют никакого представления о человеке, в которым вступили в брак, — а ведь с ним теперь жить…
Инстинкт привязанности заставляет инфантильных молодых (и не очень молодых, и совсем не молодых) людей искать себе мам и пап, а также нянь и бабушек, и найдя, претерпев импринтинг, относиться к человеку, на которого осуществлен перенос детско-родительских ожиданий, совершенно не так, как это было бы, если бы переноса не было: попав в (инстинктивное) положение ребенка, человек начинает ждать чего-то от другого человека, требовать, очаровываться, разочаровываться, обижаться, предъявлять претензии, давать предвзятые оценки, — все это, как правило, совершенно не осознавая того, что лежит в основе всего этого компота.
Если же объектные отношения отслеживать, видеть, понимать и уметь с ними обходиться (соответственно выработанному отношению к действительности инстинктов), то они, с одной стороны становятся относительно безопасными, а, с другой стороны, окрашивают жизнь в яркие цвета.
(3) Третья разновидность механизма проекции связана, узко говоря, с семейными отношениями.
У каждого из нас есть определенные мифы касательно того, как устроены семьи и кто кому кем в них должен быть. Поскольку это мифы, то как правило реальность на них мало влияет. Эти мифы передаются в самих семьях, а также через другие культурные каналы (книги, кино и пр.), и поскольку мы живем в поликультурной ситуации, мифы перемешиваются, и в итоге каждому отдельному ребенку передаются очень причудливо. Если в традиционном обществе действительно четко известно, как оно есть и как должно быть, то у нас этих традиций намешано много. И в каждой семье их немало: у папы — свои представления, у мамы — свои представления, да плюс к тому у папы одни представления идут от его папы, а другие — от его мамы, и т.д. Так что все эти мифы очень противоречивы: с одной стороны, например, миф о спонтанности и свободе чувств, с другой — о том, кто что должен чувствовать по отношению к членам семьи.
Так или иначе, каждый из нас имеет какой-то набор мифологем относительно себя и своих отношений с членами семьи, со всем набором фигур — папа, мама, «гранды», братья, сестры, дети. Есть еще такая особая фигура — «родственники». И мы проецируем на фигуры, которые наделены этими «должностями» в наших системах, свои мифы. Это можно увидеть на двух ярких примерах.
— (1) В рамках различных техник и методик мне часто нужно предложить клиенту (клиентке) увидеть свою маму более или менее объективных взглядом, как «человека определенных качеств». В большинстве случаев сделать это клиенту очень трудно, сначала кажется — почти невозможно. Клиент видит в своей маме — маму. Иногда это формулируется почти сознательно, одна клиентка сказала прямо: «О маме я не буду Вам рассказывать, потому что о маме я могу говорить только хорошее, а Вам же надо — как было на самом деле, а я этого не помню и не хочу вспоминать». А когда осуществить такую «смену взгляда» удается, это почти всегда ведет к заметным переменам в психике клиента.
— (2) Часто поразительно бывает наблюдать, как свободные отношения пары превращаются в жестко (в соответствии с мифами) заданные отношения семьи, когда Возлюбленная становится женой, а Возлюбленный — мужем. Почти все пары, становящиеся семьями, проходят такую метаморфозу (хотя мало кто успевает ее заметить). Многие через некоторое время начинают вспоминать, «как оно было», но мало кто понимает, что тут также работает механизм проекции: Возлюбленная становится женой, и на нее проецируются все представления и ожидания, связанные в мифологии мужа с этой ролью.
Не следует путать это с объектными отношениями, хотя это может быть похоже. Но там мы имеем дело с инстинктивными драйвами, а тут — с очень глубоко заложенными в психические программы системными мифологиями заданных отношений. Различие можно увидеть на таком примере. У некоей женщины есть реальная мама, она живет в другом городе, но постоянно чего-то от нее требует, причем совершенно ритуально: на самом деле ей не очень интересно, как живет дочка, но она требует постоянных ритуальных отчетов, потому что она же — Мама. И дочка кривится, но отчеты эти ей предоставляет, а если не предоставляет вовремя, то чувствует себя виноватой. Это про семейный миф. Но та же женщина будучи психически достаточно инфантильной, нуждается в маме в плане объектных отношений, и вот она ищет (и иногда находит) себе эту «маму», но вовсе не в той реальной маме, с которой она связана по линии семейных отношений, а в совершенно других людях.
Но семья — это лишь наиболее распространенный, важнейший, но не единственный пример «общинных» (gemeinschaftlich) отношений. В общине того или иного типа тоже более или менее расписаны функции людей и отношения между ними, и в нашей жизни также присутствует большое количество мифов по этому поводу: мифов про «настоящий авторитет», про «своих», которым можно доверять, с которыми можно и нужно делить всю свою жизнь, и пр. Один из примеров, который может помочь понять, о чем идет речь — соотечественники на чужбине.
Терапевтическая рекомендация здесь та же, что и в предыдущих разделах. Зная, как это устроено, мы можем быть внимательными, отслеживать в себе и в других проекции такого рода и, если даже не удается (пока) их прекратить, хотя бы не поддаваться их «чарам» и стремиться к тому, чтобы краем глаза ухитриться «подсмотреть» положение дел (людей и отношения) более реальное, чем то, которое навязывается нам проекциями.