В рамки перлзовского термина «слияние» (confluence) попадает несколько различных невротических механизмов, так что описывать их придется по отдельности.
Рассмотрим здесь один из представителей этого ряда — слияние как отождествление себя с вещами или событиями внешнего мира, что может метафорически описываться как нарушение границы между человеком и его средой.
(1) Представьте себе, что вы сидите около речки и смотрите на небольшой водоворот, в котором вертится щепка или листок; если вы отождествляетесь со щепкой, вас может «закрутить», и ощущение этого кружения может быть глубоким и интенсивным, хотя крутит «на самом деле» не вас, а щепку. Это головокружение может быть связано не только с микро-движениями глаз, оно может быть вызвано тем, что вы отождествили себя с этой щепкой, и вас как бы крутит вместе с ней.
Еще одни пример описан у Ч.Тарта. Кто не мечтал о собственном отдельном, удобном, уютном доме? Давайте представим себе, что вот это нечто (лектор складывает из бумаги домик и ставит его на стол) как раз он и есть. Каждый волен представить себе, где этот домик стоит, сколько в нем комнат, как они обставлены. Может быть, это домик над озером. Или над морем. У него уютное крылечко и просторная веранда. В гостиной уютно горит камин. А теперь... (Лектор внезапным ударом ладони расплющивает бумажный домик на столе.) Те, чье отождествление было достаточно сильным, могли почувствовать вкус реальной потери, реального удара по чему-то «своему», — хотя, вроде бы, лектор просто смял кусочек бумаги.
Попробуйте себе представить, как много такого в нашей реальной жизни. «Моя» одежда, «моя» квартира, я уже не говорю — «мой» престиж.
Вот еще пример — из жизни жестоких детей. Такое часто можно увидеть в любом школьном коридоре или дворе. Ватага ребятишек отнимает у кого-то портфель, шапку или что-нибудь в этом роде и начинает перекидывать друг другу. Психологическая трудность того, чья это шапка, далеко не только в том, что эта шапка нужна ему сама по себе. Дело в том, что когда с отнятой у него вещью как-то «обходятся», он ощущает это так, как будто «обходятся» таким образом с ним самим.
(2) С этим представлением о слиянии как «присвоении себе» элементов внешней среды граничит описанная Дж. Энрайтом работа с проекциями (ср. Проекция). Энрайт предлагает клиенту выбрать какой-либо предмет в комнате (или какую-нибудь игрушку из корзины, предоставляющей большой выбор) и начать рассказывать о ней от первого лица: «Я — плюшевый тигренок, с немного потертой лапой, с оборванным кончиком хвоста...». Проекция, как описывает Энрайт, переходит в отождествление, когда при интенсивной энергетике процесса возникает возможность манипулирования с объектом: «Одна женщина, работая с кастрюлей и крышкой, подчеркивала, как плотно и хорошо закрыта кастрюля. Я подошел и дотронулся до крышки, собираясь поднять ее. В панике женщина бросилась ко мне и оттолкнула мою руку от крышки. На мгновение она действительно была кастрюлей и не могла допустить, чтобы с нее сняли крышку!».
Впрочем, Энрайт подчеркивает, что в таком процессе речь идет о контролируемой проекции, и, соответственно, контролируемом отождествлении. Если это окажется уместным, вышеописанную ситуацию можно терапевтически использовать, выясняя, например, что прячет женщина под крышкой.
(3) Легко ли «отпустить» такое отождествление? Например, отождествление с этой несчастной шапкой, которую у мальчишки выхватили и швыряют. Есть счастливые люди, которым это легко. Отняли, — ну и ладно. Но большинству из нас отпустить нелегко, потому что возникает ощущение нарушения «целостности себя». И таких нарушений целостности, таких вот «дыр» в нашей психической оболочке немало.
В норме человек воспринимает внешнее как внешнее, воспринимает фигуру на контактной границе и задается вопросом, что для него значит предмет, который представлен в виде этой фигуры, — то есть наделяет фигуру определенным катексисом. Таким образом, норма в интересующем нас аспекте — это реальная оценка объективного положения дел с точки зрения нужд и интересов индивида.
При этом разделение «внешнего» и «внутреннего» может быть очень нетривиальным. Собственно, в готовности в каждый момент проблематизировать это разделение и состоит гибкость человека, не находящегося в слиянии с элементами среды. Как в примере из Перлза: лиса, попавшая в капкан, готова отгрызть себе ногу. Когда встает вопрос, всей лисе пропадать или только ноге, лиса своим поведением утверждает, что лучше пусть пропадет нога. Напомню здесь упражнение создателя психосинтеза Ассаджоли: «У меня есть нога, но я — не моя нога».
Однако когда включается невротический механизм слияния, человек оказывается неспособен отделить «себя» от того фрагмента среды, с которым он себя частично отождествил. Таким образом оказывается необходимой психокоррекция, а она в этом случае (как, впрочем, почти всегда) связана с некоторой жертвой. Жертвовать, конечно, нужно не предметом, а отождествлением.
В этой связи полезно вспомнить, что в гурджиевском круге представлений с понятием «отождествления» связывается идея самопамятования. В интересующем нас сейчас аспекте «техника» состоит в том, чтобы, отметив сознанием фигуру, представленную на контактной границе, одновременно «вспомнить себя», замечая, что «я», то есть тот, кто воспринимает фигуру, что бы это ни было (или кто бы это ни был), — это не то, что воспринимается, не фигура.
Пожертвовать нужно тем, чего «на самом деле» нет. Идея жертвы состоит в том, чтобы отказаться от «мнения», — от того, чтобы мнить, что есть нечто, чего нет. Всякая правильная жертва ведет от не-истины к истине. Но психологически это реальная и серьезная жертва, то есть реально отделить себя от своего статуса, от своего нового автомобиля, от всего подобного, — трудно.
Жертва совершенно не подразумевает лишения себя радости, нанесения себе какого-то ущерба или причинения каких-либо неприятностей. Я вполне могу радоваться новой книжке, новому костюму, яблоку, которое мне дали, и мне совершенно не надо жертвовать этой радостью, но если я нахожусь в слиянии со своим автомобилем и каждую царапину, которой подвергся этот автомобиль, я ощущаю как царапину на своей шкуре, — мне придется пожертвовать этим отождествлением. Или если я так же отождествлен со своим статусом, то, жертвуя этим отождествлением, я приношу реальную жертву. Это действие трудно, и оно имеет силу.