Для того, чтобы измениться от данного состояния к какому-то иному, которое ощущается как лучшее, нужен некоторый скачок силы. Для того, чтобы электрон перескочил с одной орбиты на другую, нужно его хорошо щелкнуть, потому что материя наша — физическая ли, психическая или еще какая-то — устроена таким образом, что «электроны» вертятся по своим орбитам очень устойчиво. Вот как на мячик нажимать: пока давишь, — вроде, прогибается, а отпустишь — он снова такой замечательно круглый. Круглость мячика — это модель гомеостаза. Каждый из нас живет в некотором очень устойчивом равновесии. Чтобы действительно серьезно что-то изменить, требуется весьма кардинальный скачок.
А для этого нужно большая решимость. И решимость эта берется из трех мест.
Первое — это то, что Кастанеда называет тональ времени. Например, великие психотерапевты, такие как Перлз, Берн, Роджерс, стали известны в 60-е в Америке на гребне мощной волны — того, что называлось Human Potential Movement (в неуклюжем переводе на русский язык — «движение за реализацию человеческого потенциала»).
На что нам — в нашу эпоху — можно рассчитывать от тоналя времени? Достаточно выйти на улицу и посмотреть, как и куда люди бегут. Или на пять минут включить телевизор. И тогда станет ясно, — как написал фантаст Андрей Валентинов, — что конец света наступил, хотя люди этого не заметили: бегут по своим делам, телевизор смотрят. Если войти в электричку, там людей в нормальном состоянии практически не увидишь. Как точно сформулировал это, например, Борис Грушин, мы сейчас имеем дело не просто с периодом культурных изменений, а с эпохой цивилизационного слома. Повернулось очень большое колесо. Это и есть «конец света» (см. Мир, в котором мы живем). И осознание этого может дать Силу что-то с собой делать. Иначе этот кончившийся мир утащит за собой. В этом смысле тональ времени может нам помочь.
Второй источник решимости меняться — это группа. Таких групп, как наша Мастерская, по Москве, — и не только по Москве, — достаточно много: разного направления, разного вкуса, даже разных родов деятельности. Люди, которые что-то ищут, имеют шанс что-то найти. На энергии группы все мы становимся другими. Энергия группы совершенно необходима, без нее ничего сделать нельзя. В одиночку никто из нас никаких изменений не достигнет.
Но группы имеют свое время жизни, а потом распадаются, рассасываются. Энергия группы кончается и, рано или поздно, человек остается сам с собой.
Да и в группе, в конце концов, так или иначе, изменяться надо самому. В итоге основным оказывается вопрос о «личной силе».
Кастанедовская личная сила — это соответствие собственной внутренней «команды», внутренних приказов, Команде Орла, то есть соответствие собственных тело-, психо-, и духо-движений тому, что происходит во Вселенной. Иначе можно сказать, что личная сила — это присвоенная на какой-то миг Сила Духа. Длиться этот миг может 5 секунд, а может 50 лет, это не важно, все равно это — миг. Под Силой, конечно, имеется в виду не английское force, а английское power — сила, она же мощь, она же власть и т.д.
Что может дать каждому из нас возможность присвоить на миг эту Силу? Это, во-первых, внутренняя убежденность, что ты соответствуешь, что ты делаешь именно то, что надо; во-вторых, внешняя убежденность — «Дух допустил». Это имеет мало отношения к тому, что люди называют внешним словом «справедливость». Про справедливость сказано хорошо, что-де слава Богу, что Он, Бог, не справедлив, потому что по справедливости нас всех давно бы уже следовало из Бытия исключить за наши совершенно невыносимые прегрешения. Но Он нас терпит.
Что отсюда следует практически? Прежде всего, на Силу надо предъявлять свое право. Право на Силу есть у каждого. Просто потому, что каждый из нас пришел в этот мир, мы имеем право на Силу. А вот заявить свое право на Силу, — это дело другое, потому что большинство людей предпочитают свою долю Силы кому-нибудь отдать, говоря, например: «Это все из-за тебя. Это из-за тебя я живу так, а не сяк». И может показаться, что психотерапевтические выкладки этому до некоторой степени способствуют: понятно, что мы такие, какие мы есть, потому что воспитали нас такими. И это правда. Но если у меня есть личная сила, я постараюсь с этим что-нибудь сделать.
Оппозицией личной силы является индульгирование — потакание собственным слабостям. Если мы говорим о личной силе, то можем говорить и о личной слабости, а лучше сказать — о личных слабостях. Там, где мы позволяем себе личные слабости, мы лишаемся личной силы.
Личная сила — это вовсе не реактивная готовность дать в лоб. Личная сила — это противоположность личным слабостям, а не чему-то внешнему. Личная сила проявляется, закаляется, воспитывается, формируется в борьбе с личными слабостями. И когда она есть и настолько, насколько она есть, она вызывает отклик Вселенной.
Поскольку личная сила выковывается в борьбе с личными слабостями, Вселенная обязательно отзывается на эту борьбу и как-нибудь да проявит завоеванную личную силу. Иногда какой-нибудь наградой: «Молодец мол, погладь себя по головке, возьми с полки пирожок». Иногда — посыпавшимися новыми испытаниями: «Ах, ты говоришь — сильный? Ну, вот реши еще эту задачку, эту и эту».
Только личная сила дает надежду на какое-то действительно реальное внутреннее изменение. Без этого, сколько вокруг вас психотерапевт ни прыгай, если готовности противопоставить личным слабостям личную силу нет, то ничего не будет. Нельзя позволить себе быть «лично слабым», нужно заявиться на личную силу, причем именно там, где она востребована текущими проблемами.