Работа с зеркалом — одна из весьма плодотворных техник Работы. Можно даже сказать, что это — целый «куст» техник. Здесь пойдет речь только о психотехнической работе, в отличие от пневмотехнической, для которой зеркало тоже может служить мощным средством. Психотехническая работа осуществляется в обычном, а не измененном состоянии сознания. Для этого, в частности, важно не фиксировать долго взгляд, — это как раз средство изменения состояния сознания.
В каждом лице можно увидеть многое. Это соответствует основным представлениям гештальтпсихологии: на одном и том же «материале» могут создаваться разные гештальты, разные фигуры. Соответственно, глядя на себя в зеркало, можно увидеть черты «себя» очень разного: увидеть в себе своего отца и свою мать, увидеть себя маленьким, увидеть себя юным, увидеть себя старым. В этом стоит поупражняться. Только не нужно корчить себе рожи. Можно лишь чуть-чуть подстроиться, настроиться, перестроиться, скорее спонтанно, чем намеренно что-то «делая».
Однако это еще не собственно работа, это разминка.
В нашей культуре все постоянно смотрятся в зеркало. Поправить прическу, повязать галстук, — мало ли еще что. Но редко делается то, что необходимо, чтобы начать работать со своим отражением: нужно увидеть себя глаза в глаза, т.е. дать себе понять, что я себя (в зеркале) вижу.
Это особый момент самопамятования (см. Присутствие), — кстати, один из возможных «будильников». Но, конечно, в качестве будильника он будет действовать недолго, как и всякий будильник, а потом, наоборот, придется использовать массу разных других напоминалок, чтобы себя в это место привести и с собой в зеркале действительно встретиться. С этого и начинается вся работа: с того, чтобы с собой в зеркале встретиться.
Вне зависимости от игры в различные образы, почти у всех, почти всегда возникает странный эффект: очень острое ощущение, что «это не я». Потом человек может «присмотреться», привыкнуть к себе в зеркале, тогда этот эффект несколько сдвигается в сторону: «Ну да, вот так я выгляжу». Но всегда есть некоторое недоумение и отчуждение. Это похоже на то, как человек сам себя слышит иначе, чем в записи на магнитофоне. И дело не только в костной проводимости, в неточности магнитофона и прочих привычных объяснениях, а прежде всего именно в том, что наше самовыражение всегда несколько отличается от представления о себе.
Увидев себя в зеркале, мы скорее всего увидим какой-то образ, который осознается как «не я». При этом, однако, не стоит задаваться вопросом, «какая же я» или «какой же я на самом деле». Нет никакого «самого дела», это фикция. А в зеркале мы обнаруживаем то, как мы представлены во внешнем мире.
Есть некоторая предметность, которая предъявляется мне, когда мне удается посмотреть на себя в зеркало тем же взглядом, каким я смотрю на других людей. Я себя не узнаю. И благодаря этому может возникнуть много разных психотехнических возможностей.
Первая задача: нужно признать, принять то, что я там вижу, — даже если это меня не устраивает. Возможности изменения наступят только после того, как я соглашусь с тем, что я вижу. Может быть, я и представляю себе себя иным, но именно так я в этом мире выражен. Может быть, мне хотелось бы быть (выглядеть!) тоньше или толще, добрее или нахальнее, и пр. Но прежде, чем попытаться что-либо менять, надо заметить себя: «Вот это и есть то, как я выгляжу, и, по-видимому, большинство людей как раз это и видят, когда и если на меня смотрят».
В зеркале я могу увидеть, каким меня видят другие люди. Если я хочу увидеть именно это, мне нужно сменить тип гештальтообразования. Если я, например, занят тем, что моя физиономия полнее, чем мне бы хотелось, то это и формирует фигуру, а все остальное уходит в фон, так что я вижу себя при этом не так, как видят меня другие люди. Мне нужно посмотреть на себя «со стороны». Это особый взгляд, дающий некий специфический образ, — взгляд с отношением спокойного принятия.
Это, в частности, повод лишний раз поупражняться в отношении спокойного принятия к разным людям. Более приятным, менее приятным, — к себе в том числе.
Если я «установился» в том, каким меня видят, а при этом изнутри ощущаю себя иным, мне нужно то, что я увидел в зеркале, на себя примерить. Это, конечно, делается не за один раз, а в процессе многократной «притирки». Но в конце концов я вдруг замечаю этого человека, каким его (меня!) видят. Что не мешает мне продолжать с большей или меньшей остротой ощущать, что это «не я».
Приняв этот образ как данность, примерив его, нужно начать учиться его «носить». Несмотря на то, что это «не я», я ведь выражаю себя в социальном, психологическом и даже интимном пространстве с разными людьми только через это. Меня таким видят. Учась это «носить», я могу дальше учиться выражать себя через это. Я могу постепенно приспосабливаться к этому «не я», и в той мере, в какой я его принял (не отождествился, сказав, что это я и есть, а именно принял в его собственном качестве), я могу выражать «себя» через «него».
Я принимаю свой образ, который вижу в зеркале, как имеющееся у меня выразительное средство. Это средство у меня есть, а других мне по жизни, очевидно, не дано (если только я не «лицедей» из «Дюны»). Если я хочу его изменить, это можно сделать двумя способами: можно извне вгонять себя в какие-то рамки, а можно менять изнутри (что соответствует «искусству представления» и «искусству переживания» по Станиславскому).
Когда то, что я вижу в зеркале, приобрело для меня статус собственного существования, когда я научился видеть в зеркале не столько «себя», сколько «такого человека», тогда я могу задаться вопросом, как живется этому человеку. Я могу поставить перед собой задачу узнать этого «иного», посмотреть, как он живет на самом деле, а не в моем воображении.
Структурно это можно описать, различая три позиции. (1) В зеркале я вижу изображение, глядя на которое, — если я умею посмотреть на него отстраненно, — я вижу сквозь персону некое Эго, как-то живущее. (2) Я имею модель образа себя, — нечто до некоторой степени искаженное, трансформированное под мои воображаемые идеалы: это то, каким я хотел бы себя видеть, каким я могу позволить себе себя видеть. (3) И если я сумел растождествиться как с одним, так и с другим, если я встал на позицию независимого психотерапевта, я могу увидеть насколько первое отличается от второго.
Если я встаю у зеркала в третью позицию, позицию психотерапевта, я смотрю на себя-в-зеркале как на «этого человека» и могу понять его глубже и лучше: кто это там такой и как ему живется. И это я могу увидеть промелькнувшим в его глазах. Так я могу узнать о себе, о своей психике много нового и интересного.
Конечно, то, что здесь описано, — только немногие из возможностей, которые открываются при более или менее систематической психотехнической работе с зеркалом.