1. Принцип организации
Организация Работы — это та третья сила (в терминах Гурджиева), без которой ничего не может произойти.
Есть желание работать, что-то менять, что-то делать — это активная сила. Есть инерция обычной жизни — пассивная сила. Наивные энтузиасты Работы не всегда отдают себе отчет, насколько инерция обыденной жизни сильнее, чем их (подчас эйфорический) энтузиазм. Но чтобы что-то начало и продолжило происходить, Работа должна быть организована. И эта организация должна реально — организационно! — представлять собой независимую третью (согласующую) силу.
Поэтому везде и всегда, где была какая-нибудь Работа, были очаги организации этой Работы, то есть такие места, где этим занимаются как бы «ортогонально» потоку обыденной жизни. Из того, что нам известно — это пифагорейские школы, ранняя платоновская академия и т.д. Впрочем, подобные усилия имеют тенденцию закостеневать и превращаться в инерционные факторы обыденной жизни, типа религии или науки. Если можно предположить, что в ранней платоновской академии занимались Работой, то позже начали заниматься философией, социализировались, появился платонизм, неоплатонизм…
Кое-что про организацию Работы можно сказать, опираясь на треугольник «образ себя — образ жизни — картина мира» (см. Пространство Работы).
С точки зрения образа жизни речь может идти о хронотопе Работы: что, где, когда происходит, когда и куда я «хожу на Работу»? Если говорить про индивидуальную работу, то, что у человека вписано в (регулярный) образ жизни, то есть в расписание дня, недели, месяца, — то имеет шанс быть сделанным. Если вы приучили себя каждый вечер просматривать свой день, это делать довольно легко, а если такой привычной установки нет, если один день сделал, два дня не делал, то на пятый будет непонятно что.
С точки зрения образа себя нужно ответить на вопрос, кто я такой в отношении Работы-над-собой. Кроме разделения на оглашенных, верных и посвященных (см. Три ступени вхождения в Работу) тут можно говорить про идеалы и допуски (см. Идеалы и допуски): с одной стороны, я, допустим, считаю себя человеком, который работает-над-собой ежедневно, еженедельно, год за годом. С другой стороны, сегодня-то можно и не работать, можно и завтра, но уж послезавтра совсем ничего не сделать нельзя, нужно хотя бы одно упражнение из зарядки сделать, создать себе ощущение, что нечто все же делается...
И, наконец, о картине мира. Важно понимать, что такое наша Работа для мира. У Беннета это называется «противотоком духа»: есть энтропическое движение Вселенной к «тепловой смерти», а, с другой стороны, есть противоположное, уравновешивающее движение, негэнтропическое, начинающееся где-то в глубинах Вселенной и идущее через нас и выше — движение ко все большей системной организации. Работа — важный участок этого движения ко все большей организации, а наша Работа — реальная составная часть Работы вообще (см. Другая точка опоры).
Про это — известный и обычно неверно понимаемый текст: «Кто не со Мною, тот против Меня; и кто не собирает со Мною, тот расточает». Это не про партийность, как думал классик советской политики, а про то, что ты либо участвуешь в массовом движении энтропии, «расточаешь», либо «собираешь» на так называемом «узком Пути». Это про космический смысл Работы в мире.
2. Принцип предметности
Работа должна осуществляться в четко определенных предметах. Нужно выполнять какие-то конкретные задания, решать конкретные задачи, достигать конкретных результатов, то есть, по сути, осуществлять «учебную деятельность», как учатся в школе или институте.
И такая Работа проходит в рамках конкретных учебных предметов. Например, психотехника работает с привычками или с отрицательными эмоциями, психотерапия — с невротическими механизмами или с невротическим характером. В рамках пневмотехники можно медитировать на Арканы Таро, на Знаки Зодиака и т.д.
При этом, конечно, нужно помнить, что если «работник» безумно серьезен, ему невдомек, что все это так же реально и так же эфемерно, как все остальное (см. Афоризмы о Работе). Тут надо вспомнить про лягушек в сметане: ты делаешь нечто, а выйдет что-то совсем другое, но чтобы что-нибудь вышло, делать-то нужно некое совершенно определенное «это».
Относительно предметности Работы есть очень важный принцип. Это принцип соотношения общих и специальных предметов.
В начале 20 века в педагогической общественности было обсуждение, на чем надо делать акцент — на специальном обучении или на общем образовании. В конце концов, к середине 20 века пришли к выводу, что необходимо и то, и другое в некотором гармоническом соотношении. В обучении должны быть дисциплины, в которых человек хорошо продвинулся, и одновременно должно быть охвачено более или менее полно все поле необходимых работ. В частности, и тело не должно быть запущено, и пневма не должна быть оставлена без внимания, и психика должна попасть в Работу. Если что-то упущено, то возникнет ситуация, которую описывал русский классик: «Узкий специалист подобен флюсу, полнота его одностороння». С другой стороны, если человек занимается всем вообще и ничем в особенности, — он тоже недалеко уйдет.
Есть еще вопрос, следовать ли по линиям, где человек наиболее способен, и развиваться на них, или наоборот — делать акцент на линиях, где он менее способен, где ему труднее всего, а (внешние) успехи наименьшие. Ответ и здесь состоит в том, что должна быть гармония: и то, и это.
Из принципа предметности следует, что хорошо бы иметь план Работы, развернутый до проекта и дальше до программы на семестр. Все это обязательно надо делать, но при этом нельзя забывать, что выполняться план будет только отчасти, и так и должно быть. Имея проект, обязательно нужно также иметь возможность его постоянно корректировать.
3. Работа в жизни
Предметно организованная часть Работы — самая понятная и легкая ее часть. Другая часть состоит в том, чтобы сознавать себя в потоке жизни (см. Присутствие). Важно различать эти состояния. Упражнениям и задачам отводится специальное время, занятия эти требуют большой концентрации, и желательно обставлять их специальным ритуалом.
Если пытаться в обыденной жизни все время что-то с собой «делать», это вредно по двум причинам. Во-первых, размывается само ощущение ритуала тренировки с большой концентрацией. Но еще хуже то, что мы таким образом не даем себе возможности сознавать свою реальность: какова, например, наша повадка, походка, хабитус, интонации, вообще как мы ведем себя по жизни. При установке на постоянное дергание себя мы лишаемся возможности увидеть, как же обстоит дело с нами на самом деле.
Еще важнее замечать не только содержание тех или иных своих действий, но и те состояния, в которых мы находимся (см. Образ жизни как череда состояний). С одной стороны, это могут быть не удовлетворяющие нас состояния, но только заметив и пережив их, мы получим возможность измениться. С другой стороны, бывают моменты, когда человек живет полной жизнью и понимает, что он живет. Работа приводит к таким состояниям, и они — самое ценное, что мы можем получить посредством Работы.
4. Принцип оптимальности
В нашей культуре почему-то ценится максимизация (хорошего) и минимизация (плохого): «альтиус-цитиус-фортиус», или тараканьи бега. Так вот, принцип Работы — это не экстремум, а оптимум. Всегда надо помнить: нигде никогда и ни в чем нет задачи достичь крайних значений. Это принципиально: нужно всегда достигать оптимума, который может совпадать, а может — чаще — не совпадать с максимумом или минимумом.
Процесс Работы, обратная связь по отношению к достижениям и пр. — все это, в соответствии с гурджиевским законом октав, не континуально, а делится на ступеньки. Лезешь, тянешься, завоевываешь, скользишь и падаешь, а потом обнаруживаешь, что ты уже стоишь на определенной ступеньке, ты нечто уже умеешь. Как ребенок: не ходит, потом трудно учится ходить, а потом «раз!» — и ходит. Мы все с вами умеем ходить, мы этого достигли, этот навык у нас есть. Так и в процессе Работы нечто трудно (или не очень трудно) нарабатывается, а потом «имеет место быть», и мы уверенно стоим на этой ступеньке. Процесс сначала движется неустойчиво, и надо стремиться достигнуть определенной устойчивости, уверенного владения чем-то.
Замечательный фортепианный педагог Нейгауз говорил своим студентам: вот ты работаешь, нагреваешь воду до 85, 90, 95 градусов, но она у тебя еще не кипит, потом тебе надоедает, ты бросаешь, вода остывает и остается некипяченой, ты ничего не достиг. Принцип ступенек — это принцип доведения воды до кипения. По этому поводу есть хороший афоризм: нечто получается сначала легко и плохо, потом трудно и плохо, потом — трудно и хорошо, потом, наконец — легко и хорошо.