1. Наверное, одно из основных открытий Фрейда состояло в том, что человек — психодинамическое существо. Ему постоянно «чего-то надо». Зазор свободы, который человек приобрел, преодолевая кризис непослушания, он заполняет мотивацией.
Для нас это настолько само собой разумеется, что даже мир вокруг себя мы, не слишком задумываясь, описываем в этих терминах. Мы говорим, что кошка хочет есть, хотя, понаблюдав за своей кошкой, мы можем увидеть, что она выпрашивает еду не потому, что хочет есть, а потому что у нее в какие-то моменты включается соответствующий инстинкт. Инстинктивное выпрашивание еды не связано с тем, хочет ли зверь есть.
А вот человек постоянно чем-то мотивирован. Оказываясь моментами в состоянии, когда он не чувствует мотивации, человек чувствует себя растерянным. У Берна это называется потребностью в «структурировании времени». Если психофизиологические механизмы, управляющие мотивацией, не в порядке, — это довольно тяжелое состояние депрессии.
Мотивация сложна и многоуровнева: добыть одно, чтобы получить другое, а то — чтобы иметь третье, и так далее, — тут возможны довольно длинные цепочки (см. Сад желаний). К тому же, осознание мотивации, как хорошо известно из психоанализа, может быть обманчивым: человеку кажется, что он хочет одного, а «на самом деле» мотивирует его что-то другое.
2. Одна из сил, формирующих мотивацию, — доносящееся до Эго, которое управляет поведением, через промежуточную инстанцию Ид (фрейдовское «Оно») состояние его Зверушки (см. Личность и ее Зверушка). Ид передает их в форме влечений и отвращений.
По современным этологическим представлениям, животных (в том числе Зверушку, на которую «присажен» человек) принято рассматривать естественно-научным образом. То, что ими движет, не предполагает субъективацию, то есть представления, что голубь «хочет» летать, а кошка «хочет» есть — это антропоморфизация. Но посредством инстанции Ид мы субъективируем состояние нашей Зверушки через «хочу-не хочу», влечения. Влечения — одна из мощных сил, которые движут человеком, хотя, конечно, не единственная.
Переживая (сознательно или бессознательно, по Фрейду) свои влечения, мы, однако, не ведемся ими непосредственно, в причинно-следственной модальности. Эго, руководствующееся социальными нормами поведения посредством модальностей «нельзя-нужно-можно», выбирает и решает, следовать ли влечению, когда и в какой форме. То есть Эго переводит влечение Ид в мотив и оказывается мотивированным. И это — место относительной свободы, которое, впрочем, большинство людей заполняет привлекаемыми к делу нормами и правилами, а также привычками и установками.
Например, среди многих людей принято считать, что желание есть — это такое влечение, которое нужно удовлетворять, как только для этого предоставляется возможность. Но это совершенно не обязательно, и можно приучить себя к тому, что желание поесть — вовсе не повод для того, чтобы есть. Разорвать эту связь не так сложно, как знают все, кто эффективно работал с коррекцией веса. Тем более что с другой стороны эта цепочка разорвана у многих: едят не потому, что хочется есть, а потому что «пришло время», «за компанию» и т.п.
И так же со всем остальным. «У меня есть влечения, но я — не мои влечения». Нужно найти, заметить, прочувствовать переход от влечения к мотивации.
Итак, в Эго влечения преобразуются в мотивы. Влечения, побуждения и т.п. не движут нами непосредственно, а начинают определять наше поведение, если мы принимаем их к исполнению. Мотив — это то, что Эго может принять, — а может и не принять, — как повод к действию.
Можно сказать, что на уровне Обусловленного Человека Эго «ведется» равнодействующей мотивов (которая, впрочем, у каждого человека может быть индивидуально-причудливой), на уровне же Личности (см. Трехуровневое строение человека), обретая в той или иной мере понимание своей ситуации, человек располагает относительной свободой, творчески преобразуя сложную конфигурацию «зазоров свободы» в выбираемый и формируемый стиль жизни.
3. Другим мотиватором Эго является давление социальных поведенческих программ, которые указывают, что в определенных ситуациях нужно вести себя определенным образом. В следовании этим программам Эго руководствуется модальностями «нужно», «нельзя» и «можно».
Относительно этих программ Эго также обладает некоторой свободой. Ситуация, как правило, достаточно сложна, социальные поведенческие программы не определяют ее однозначно, и Эго имеет возможность выбора из предлагаемых вариантов. Совершая поступок, то есть выбирая на основании личного решения то или иное поведение, Эго выбирает и формирует свой личный стиль.
4. Есть еще одна линия мотивации, которую — во всяком случае теоретически, — не учитывала классика.
Значительная часть объема человеческих действий не мотивирована ни влечениями и потребностями, ни долженствованиями. Однако Эго постоянно нуждается в определении линий поведения, т.е. человек постоянно занят вопросом «что мне делать?». И большая часть поведения осуществляется по привычке (см. Привычки) или/и потому, что «все так делают». Эти «все» могут быть иллюзорными, или хотя бы виртуальными, а могут быть реальными. Потребность «быть как все» и потребность в «структурировании времени», т.е. заполнении времени какими-то, хотя бы псевдо-мотивированными действиями, встречаются и создают жизнедеятельность обычного среднего человека. Он ходит на работу — как все. Он смотрит телевизор — как все, и т.д. Он не потому смотрит телевизор, что ему хочется, а потому, что он привык смотреть телевизор.
И в этом отношении Эго имеет выбор и относительную свободу. Привычку можно в каждом данном случае не реализовывать (для этого, конечно, нужно помнить себя и иметь какой-то другой мотив, то есть другую точку опоры (см. Другая точка опоры), привычки можно разрушать, перестраивать, менять.
При правильном осознании имеет место большой веер вариантов. Необходимость не единственна, а сильно вариативна. И когда необходимость осознана, то есть учтено влечение Ид, учтено давление социальных норм, учтены привычки и все остальное, — тогда поведение этим определено не однозначно, а в большом веере возможностей.
5. До сих пор речь шла о мотивированности Эго «снизу» — от Зверушки через Ид, и «сбоку» — от социальных норм и привычек. Однако у человека может быть более осмысленное предназначение, чем быть элементом социума. Мы говорили о понимании и воле, которые выходят за пределы Эго (см. Трехуровневое строение человека).
Когда человек добирается до этого уровня, у него появляется то, что называется миссией. Т.е. передаваемое откуда-то из объемлющих систем (то, что идет из объемлющих систем, можно назвать «Высшим») предназначение.
Может быть два типа миссий или предназначений. Один тип — это индивидуальное предназначение каждого человека, которое состоит в полном проявлении своей уникальности (ср. Личность истинная и ложная). В принципе для этого люди и существуют. Речь идет о сущности человека, развившейся до того, что во многих концепциях называется «космическая индивидуальность». Т.е. настолько выработанная, единая и концентрированная в себе Индивидуальность, что она собирает и проявляет все, в чем она уникальна.
Нам до этого довольно далеко, потому что мы все, очевидно, «недоделки». Учитель Беинса Дуно говорит, что когда мы начинаем судить людей, то оказываемся в положении зрителей, которым показали незаконченную картину. А дураку, как известно, половину работы не показывают. Мы все — эскизы, наброски.
Но есть и другой тип миссии. Людям, доросшим до определенного уровня, предлагаются задачи, творчески значимые для окружающего их социума. Это могут быть художественные задачи, научные, политические. Человеку предназначается что-то сделать в рамках наличного социума. Это не обязательно гений масштаба Моцарта, это может быть достаточно скромная задача, однако это четкое и точное ощущение, что человеку поручено нечто делать. И он это делает не потому, что мотивирован влечениями, и не потому, что социум ждет от него социально адекватного поведения, а потому что откуда-то «свыше», из объемлющих систем ему передана некоторая миссия, чтобы нечто в определенном локусе было сделано.
Такова четвертая возможность мотивации Эго — мотивация «свыше».